Бисмиллахир Рахманир Рахим!

(Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!)

О Амира! Мой сладкий сон, обуявший сорок два месяца моей жизни!

О моя яркая молния, блеснувшая в моей жизни и озаривша сердце!

О Амира! Облик, превратившийся в последний цветок, которым я владел в моем увядшем саду посреди моего засохшего оазиса!

О конец моего минувшего благополучия!

О воспоминание о моем густотенистом саде!

О зарево горизонта, погребенное в бездну  заката! 

Амира! Хотя прошло шесть месяцев с того дня, как смерть растянула свою завесу разлуки между нами, до сих пор горе и печаль  все также отражаются на моем лице, все также окутывают мое сердце.

Скорбь еще не закрыла передо мной свои двери, но и людское общение не проложило ко мне дорогу!

С тех пор, как ты ушла, людской мир все еще чужд для меня. Его шум и гам до сих пор жалят мое сердце, словно хохот насмехающихся!

До сих пор рана моего сердца болезненно кровоточит, оно все еще погребено под пылающими углями!

Ни повторяющиеся рассветы, ни проходящие дни не сумели погасить пыл этих углей!

Ни удар отчаяния, ни буря страданий, ни волнения сновидений не смогли убавить его пламя!После тебя земля продолжает кружиться по своему кругу, идет по своему пути, как ни в чем не бывало!

Солнце каждый день выглядывает из-за нашего двора, как и прежде, сквозь щель в окне продолжает рассыпать те же самые лучи по стене напротив. Поворачиваясь в сторону заката, как обычно, продолжает желтеть в углу.

А потом, собрав свой лучезарный подол, прячется за холмы!

После тебя и небесная гладь такая же, как и прежде. В кромешной тьме ночи сверкают лучи бесчисленно разбросанных звезд, подобно алмазам, колыхавшимся на бахроме твоего красивого красного платья.

 Весна… И весна после тебя возвратилась, ни чем ни отличаясь от предыдущей.

Да, также, как в те наши дни, когда мы ходили по весеннему шелку под абрикосовыми и персиковыми цветами в саду, раскинутом перед нашим маленьким домиком, также, как в те наши дни, когда мы вдыхали аромат весенних ковров, расстеленных вдоль морского берега по дороге в Лазукию.

Все это также не изменилось, невзирая на мой длительный плач.

И не завял ни один цветок от язычков пламени моего горя.

Певчие птицы, совсем как в твое время — их пение не прервалось, мелодии не изменились.

И в знакомой тебе их трели не  ощущалось никакого влияния моей печали.

И любимые тобой фиалки, и ирис, букет из которых ты собрала для меня в лесах Касаба, благоухают также безупречно, без изменений.

С новой весной возвратилось и кваканье лягушек в соседнем арыке. Они, как ты знала, хором поднимая шум, будят спящего человека доброй вестью о рассвете

А люди…. А люди, друзья, опечаленные моим горем и натянувшие ради меня на свои лица грустные маски, сняли их через несколько часов.

Все они разошлись. Каждый направился в сторону своих дел и своего мира.

Даже родственники из твоей семьи, поплакав предо мною некоторое время или сделав вид, что плачут, тоже вернулись к своим радостям и веселью еще до того, как страницы их воспоминаний не опустели от горестных и печальных выражений и до того, как их языки еще не утомились от повторения слов об этом горе.

Их вечера, как и прежде, изобилуют вкусной едой и торжествами!

Однако, беседы о тебе вошли лишь в список душевных бесед для времяпрепровождения.

После тебя время, как и раньше, продолжило свой путь. И люди, присоединившись к нему, продолжают свое суматошное путешествие по жизни. Среди них только я являюсь той бедолагой, кто отстал от своего каравана, потерял свой путь бедняга.

Солнце сияет, но я вижу его отвернувшимся от меня, загороженным от моих глаз.

Когда оно садится, в глубине моей плоти смерть ударяет по струнам и, играя свою беззвучную мелодию, прощается со мной.

Эта мелодия сливается с хрипом моего надрывного дыхания.

Весна, пришедшая со своей яркой зеленью, распространяя благоуханье цветов, всего лишь напомнила мне о той весне, которую я провел вместе с тобой.

Она вернула меня в мир благовоний, исходивших от твоего дыхания, отправила меня в путешествие по завораживающим шелковым берегам океана твоих голубых глаз.

Когда я вижу человечество, слоняющееся по поверхности земли,  погруженное в свои потехи и в обнимку носящееся за своими бесконечными мечтами и целями, я ощущаю себя никчемным среди них, отчужденным от их состояния.

Среди их шума и гама я чувствую себя человеком, страдающим от криков насмехающихся!

Иду вместе с людьми по дороге, по которой они ходят, присоединяюсь к ним на их сборищах и посиделках, но иду среди них, словно кусочек летнего облака на лоне ужасной бури или как сухие осенние лучинки, плывущие по колыхающимся волнам, покрывшим море.

Смеется ли мир, хмурится ли — все равно, он кажется мне погрузившимся в печалях, тревогах и мраке. Словно он застыл в тот день, когда я похоронил все свои надежды и мечты, положив тебя в погребальные носилки и затем предав земле.

(продолжение следует)

Муҳаммад Саид Рамазан Бути

Перевод с арабского Одинахон Муҳаммад Юсуф