Предоставляем вниманию читателей статью главного редактора издательства «Ладомир» Юрия Михайлова, с которым наши читатели знакомы по статье «Ислам - религия интеллектуального выбора».

О ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИХ ПРИЧИНАХ СОХРАНЕНИЯ ИСЛАМСКОГО РАДИКАЛИЗМА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

‎1. Доминанта оценок абсолютного большинства отечественных экспертов в отношении ‎набирающего силу в России ислама традиционно следующая: он — явная либо скрытая ‎угроза для страны. Отсюда невнятность, неконструктивность, тупиковость, агрессивность, ‎а порой и изощренная провокационность даваемых властям рекомендаций.‎

‎2. Непонимание феномена ислама и, в частности, природы его социального активизма ‎‎(восприятие последнего как социальной патологии), оценка мусульманской модели ‎поведения с позиций постхристианской ментальности (или, если угодно, рациональности) ‎‎— фундаментальная причина грубых внутриполитических ошибок.‎

‎3. Игнорирование позитивной, ключевой для правоверия, составляющей исламского ‎активизма и акцентирование внимания на его негативной составляющей, вплоть до отказа ‎первой в праве на существование, — определяющий тренд российской практики. Как ‎следствие — политика жесткой нейтрализации всякого активизма, маркированного ‎исламом, квинтэссенция которой — оголтелая борьба с пресловутой «ваххабизацией». ‎Исламу вместо роли союзника в развитии страны отведена роль маргинала, который чем ‎активнее, тем более опасен.‎

‎4. Отсюда ставка на реликт царско-советского прошлого — так называемый «народный ‎ислам» (пассивный, апатичный) и на невежественных служителей культа, смотрящих в ‎рот «надзирающим» федеральным чиновникам и не пользующихся авторитетом у ‎социально-активных верующих. Число последних неуклонно растет и, возможно, уже ‎стало превалировать над инертной массой, что в целом соответствует общемировой ‎тенденции — постепенному выходу на передовые рубежи реформированного, ‎очнувшегося от многовековой спячки ислама, решительным действием выражающего ‎свое отношение к правящим режимам. Волны арабских революций — только начало тех ‎тектонических сдвигов, которые определят лицо грядущего.‎

С неспособностью официального российского духовенства оппонировать радикалам все ‎почему-то смирились. Не поддается разумному объяснению настойчивое окормление ‎властями той части религиозной среды, которая лишь тормозит развитие общества.‎

‎5. Отсутствие единого духовно-интеллектуального центра, пользующегося у правоверных ‎авторитетом, организационная разобщенность и институциональная неоформленность ‎исламских административных структур, постоянная внутриобщинная (иногда на ‎национальной почве) конфронтационность, порой искусно разогреваемая внешними по ‎отношению к мусульманам силами, манипулирование духовенством через выделение ‎любимчикам немалых грантов, достигающих по итогам года в ряде случаев многих сотен ‎тысяч долларов, представление о том, что, с точки зрения выстраивания отношений ‎государства с исламским сообществом России, поддержание подобного конфликтогенного ‎состояния является в нынешних условиях безальтернативно оптимальным — серьезное ‎заблуждение.‎

Контролируемому государством Фонду поддержки исламской науки, культуры и ‎образования давно пора больше внимания уделять решению задач, заявленных в ‎‎названии этого уникального на сегодняшний день учреждения. Фонд обладает ‎солидными административными и финансовыми ресурсами, вполне достаточными для ‎того, чтобы его влияние на текущую ситуацию приобрело более ощутимый позитивный ‎характер.‎

‎6. Сложившаяся система отношений «государство — российский ислам» сегодня — это ‎изобильная кормушка для «партии войны», заинтересованной в поддержании предельной ‎напряженности этих отношений.‎

‎7. От формирующейся в России системы высшего исламского образования — в силу ‎крайне низкого, близкого к средневековой схоластике, уровня преподаваемых знаний — ‎больше вреда, чем пользы, но и обучение за рубежом как базовое по меньшей мере ‎бесперспективно.‎

‎8. Причины радикализации северокавказского общества — это болезненная ломка ‎традиционной «кавказской идентичности», обострение — прежде всего у молодежи — ‎чувства неуверенности в собственной социокультурной принадлежности; развал системы ‎жизнеобразующих конструктивных ценностей; депрессия от того, что не удается найти в ‎собственном прошлом ничего рационального и не получается уверенно строить планы на ‎будущее; искалеченное детство нескольких поколений; подавляемая ярость за убитых и ‎униженных родителей и родственников, множащиеся день ото дня родовые травмы, ‎истончение чувства связи со средой за пределами близкородственных отношений; ‎конфликт между патриархальной системой ценностей, вырождающейся подчас в самые ‎ретроградные формы, и моделью жизненного успеха в нынешней России, моделью, ‎олицетворяемой местными властями — удельными ханами — и построенной на тотальной ‎несправедливости; усиливающееся ощущение отчужденности собственной жизни, ее ‎непринадлежности самому себе, ущербности и бесперспективности существования как ‎такового (сильнейшие раздражители к тому, помимо чаще всего называемых банальных ‎бедности, безработицы, взяточничества и казнокрадства, — всё громче звучащие из ‎Москвы мнения о Северном Кавказе как неблагодарном ярме для страны; слово ‎‎«кавказец», неизменно подразумевавшее оттенок достоинства и чести, в устах ‎российского обывателя превратилось в уничижительный ярлык для чужеродного ‎áсоциального элемента).‎

Острейший конфликт двух идентичностей — той, что рождена возрастающим исламским ‎активизмом, т. е. верой предков, которая в Российской метрополии стигматизирована, и ‎той — угасающей советской — идентичностью, что прежде обеспечивала ‎психологическую и социальную устойчивость, а также накапливающаяся ненависть к ‎предлагаемой реальности, не позволяющей сбыться надеждам, саднящая потребность в ‎компенсации коллективной нарциссической травмы, постоянное переживание ‎безысходности и обреченности, — образно говоря, «бытия в парализующей трясине», ‎преисполненность яростью от грандиозной несправедливости, гневом, усиленным ‎опьянением от пробудившейся религиозности, требовательным запросом к высшим, ‎надмирным силам, — всё это приводит к вытеснению проблемы «смысла жизни» ‎проблемой «смысла смерти». Так что ценой обретения идентичности оказывается сама ‎жизнь.‎

‎9. Угроза утраты идентичности индуцирует фанатичное видение человека, он ‎запутывается в собственном миропонимании, становится склонен к выстраиванию ‎реальности заново — из более простых категорий, путем расчленения мира (расчленения ‎абсолютно спонтанного, произвольного) на объекты «хорошие» и «плохие». Ядерную ‎идентичность такого человека определяют безапелляционность, нежелание диалога, ‎отрицание компромисса с «внешними врагами». Им выбирается одна-единственная ‎метафизически окрашенная ценность, за которую он борется с чуждым жизни ‎упорством, всецело идентифицируя себя со своей миссией.‎

Ныне налицо стагнация, деинституциализация и фрагментация северокавказского ‎социума, скажу сильнее, — фанатизм социальной дезинтеграции, когда действующий ‎общественный порядок необратимо утрачивает свои сплачивающие и защитные функции ‎и больше не способен пробуждать добродетель и чувство солидарности. Ему на смену ‎рвутся квазиинтегративные неофициальные религиозные формирования — антипод ‎современной государственности.‎

Страх от беззащитности перед тиранией власти, ужас от навязываемой жизненной ‎перспективы овладевают всё более широкими слоями распадающегося общества. ‎Охваченное «паникой идентичности» население ищет убежища в регрессивном ‎фундаментализме, в тотальном цементировании «старых добрых времен» — воплощении ‎благополучия, видит спасение в радикальной смене существующего строя и поголовном ‎устранении его представителей.‎

Затравленные люди стремятся к побегу из невыносимого бессилия в нарциссическое ‎всесилие, и самое простое здесь — взяться за оружие и крушить всеми силами объект ‎своей ненависти.‎

‎10. Малограмотность, не только в сфере вероучения, низкий образовательный ценз и ‎иллюзорная харизматичность изрядной части исламского духовенства России питают его ‎неугасающий конфликт с интеллектуально развитыми верующими. Неспособность ‎большинства нынешней мусульманской бюрократии отстаивать интересы правоверных, в ‎частности отвечать на духовные запросы в современном звучании, вести партнерский, а ‎не подобострастный диалог с государством, иной раз смыкание с мафиозно-‎коррупционными кланами в совместном стремлении удержаться во власти, у «бюджетной ‎кормушки», с возможностью манипулирования органами правопорядка и правосудия, ‎оборачивается попранием жизнеутверждающего для ислама принципа — социальной ‎справедливости и, соответственно, пополнением рядов противников правящего режима ‎наиболее неравнодушными, часто прекрасно образованными гражданами. Этим не в ‎малой степени объясняется ненасытность «кавказской мясорубки», когда от имени ‎государства, вынужденного вести беспощадную борьбу с профессиональными ‎головорезами, систематически уничтожается втянутая в конфликт социально активная ‎молодежь — «соль земли», те люди, которые при разумном построении отношений с ‎ними могли бы стать приводным ремнем экономического и нравственного возрождения ‎своих регионов.‎

‎11. Нескончаемая насильственная борьба с терроризмом полувоенными методами есть ‎свидетельство органической неспособности решить проблему радикализма ‎исключительно избранными средствами. Разрушительное насилие со стороны абсолютно ‎убежденной в своей правоте власти, демонстративные силовые акции по устрожению ‎местного населения рождают ассиметричные ответные действия и питают маховик ‎деструктивного кругооборота.‎

Постепенное закрепление на Северном Кавказе в целях его умозрительной «кабинетной ‎стабилизации» режима «суверенных восточных деспотий», сращенных с пресловутой ‎ермоловщиной, ничем хорошим закончиться не может. И сегодня это становится всё ‎более очевидным.‎

‎12. Молчаливая поддержка значительной (растущей) частью северокавказского общества ‎действий радикального меньшинства — бросающаяся в глаза реальность.‎

‎13. Чтобы государство перестало олицетворять собой коллективного врага, необходима ‎исламская легитимация действующего конституционного строя, другими словами — ‎шариатское обоснование правовой состоятельности существующих государственных ‎институций на предмет их способности выражать в полной мере чаяния исламского ‎меньшинства. Речь не идет об исламизации страны, а о поверке сложившихся ‎государственных механизмов на соответствие социальным потребностям верующих. ‎Активизм ислама, прежде всего протестные настроения, должен быть переведен в ‎конституционное, правовое поле.‎

Ислам — это всегда интерпретация. Его архаические и суеверно-деструктивные версии, ‎правящие бал на Северном Кавказе и в ряде других российских регионов, наносят ‎обществу в целом и мусульманам, в частности, колоссальный вред.‎

‎14. Необходимые практические шаги следующие: во-первых, создание национальной ‎школы исламского богословия и права (без подмены действующих мáзхабов, через ‎русификацию ядра исламского богословия и юриспруденции, т. е. через научно-‎комментированный перевод на русский язык комплекса ключевых вероучительных ‎текстов и последующее формально-логическое описание основных богословско-правовых ‎толков с помощью аппарата неклассических логик, их алгоритмизацию с целью ‎необходимого пророссийского расширения), во-вторых, построение на основе ‎отечественной теологической школы системы независимого религиозного образования ‎‎(поскольку принцип сочетания богооткровенных истин с современным научным знанием ‎является для вероучения пророка Мухаммада системообразующим, целесообразным ‎представляется переподчинение религиозных вузов государственным федеральным ‎университетам, с приданием этим вузам статуса факультетов теологии, что отвечало бы ‎структуре классических европейских университетов, таких, например, как Марбургский и ‎Тюбингенский) и, в-третьих, выработка полномасштабной социальной доктрины ‎ислама для нашей многоконфессиональной страны, обладающей уникальным ‎историческим наследием добрососедства религий. Должна быть наголову разбита точка ‎зрения, согласно которой истово верующий человек вправе действовать от имени Аллаха, ‎рассматривая этот мир как малоценное сырье — своего рода лом-брак-шлак-дефект ‎Божьего творения — для построения «здесь и сейчас» общества абсолютной ‎справедливости, а потому наделять себя правом карать смертью «язычников», ‎‎«лицемеров» и «неверных», разрушать «идольские капища» с «дьявольскими ‎стойбищами», т. е. «продавшихся Шайтану» граждан, «разложившееся» духовенство, ‎госслужащих-«подручных Сатаны», прежде всего из силовых ведомств, а также ‎учреждения органов власти. В умах мусульман должно прочно утвердиться ‎представление, что истинному правоверию отвечает лишь добросовестный труд на благо ‎семьи, близких и государства, что все болезненные вопросы необходимо разрешать через ‎демократические процедуры и конструктивный диалог, направленный на углубленное ‎взаимопонимание и сотрудничество сторон, что ислам — религия умеренности и ‎полноценной жизни, социального оптимизма и здравого смысла. В конечном счете в ‎России должна появиться подлинная исламская элита, стоящая на защите интересов ‎страны и не воспринимаемая обществом как инородная. Ислам, при его правильном ‎истолковании и доброжелательно-заинтересованном к нему отношении, призван стать ‎одной из главнейших опор нашей державы, причем не только в плане духовности и ‎гражданственности, но и в таком важнейшем начинании как модернизация России. И без ‎поддержки государства, но не такой бездарной, какая проводилась в последние годы, ‎отечественным мусульманам с этими задачами не справиться.

Юрий Михайлов