С первых дней моего пребывания в лагере я сомневался в истинности изложенного...

Терри Холдбрукс прибыл в лагерь Гуантанамо летом 2003 года, будучи 19-летним атеистом с любовью к выпивке, тяжёлому року и татуировкам. К тому времени, когда он покинул Кубу в следующем году, он оттолкнул от себя своих сослуживцев, завёл друзей среди заключённых и, что самое удивительно, принял Ислам в присутствии одного из заключённых, который стал его наставником.

Терри Холдбрукс вырос в штате Аризона, и был единственным сыном у родителей-наркоманов, которые развелись, когда ему было 7 лет. Он был воспитан бабушкой и дедушкой. Не желая быть бедным, решив не идти по стопам своих родителей, он вступает в армию США с намерением послужить своей стране, хотя, как сам Мустафа скажет позже: «У Всевышнего Аллаха свои планы для всех нас».

Он получил приказ заступить на службу в лагере Гуантанамо, а за несколько дней до этого его вместе с другими отвезли в Нью-Йорк и показали Граунд Зироу (территория Всемирного торгового центра). «Я ничего не знал об Исламе, – говорит он. – Нам показали видео об 11 сентября и всё, что нам сказали, это то, что задержанные были худшими из худших – они были людьми бен Ладена, и что они убьют нас, если им представится такая возможность».

В своей недавно вышедшей книге «Предатель?» Мустафа Абдуллах пишет: «С первых дней моего пребывания в лагере я сомневался в истинности изложенного нам положения вещей. Первым, кого я там встретил, был 16-летний юноша, который никогда не видел океана. Я сижу и думаю, что может он знать о войне с террором, что он мог вообще знать, понимаете?»

В обязанности Холдбрукса в Гуантанамо входила, включая и уборку, доставка задержанных на допросы. Существовали большие возможности для общения. Он стал известен своей дружелюбностью по отношению к задержанным, они называли его «хороший охранник», но такая известность принесла ему нежелательное внимание со стороны его коллег.

«Я не очень высокого мнения о сослуживцах, – говорит он. – Многие из них  только и делали что пили, ели, курили, слепо следовали распоряжениям».

Холдбрукс говорит, что он удивлялся, каким образом задержанные могут терпеть надругательства и всё же улыбаться, в то время как сам он чувствовал себя совершенно несчастным.

«Я ничего не знал об Исламе (сейчас я думаю, мусульмане – ведь это четверть населения мира, а я ничего не знал о них) до Гуантанамо, у меня самого не было никаких принципов веры и, увидев, как стойко следуют заключённые своей религии, я был потрясён, – говорит он. – Это был полный культурный шок для меня. Я хотел узнать, как можно больше, так что я начал говорить с задержанными о политике, об этике и морали, а также об их жизни и культурных различиях». То, что начиналось как любопытство, перешло в планомерное исследование, Холдбрукс тратил, по крайней мере, час в день по изучению Ислама и общался онлайн.

Среди тех, с кем он общался, были Типтон-трио (трое британских мусульман, которые послужили прототипами в документальной драме Майкла Уинтерботтома «Дорога в Гуантанамо». Также был человек, которого уважительно называли Генерал из-за его большой образованности и тактичного поведения – Ахмед Эррачиди, марокканского происхождения, который жил в Великобритании в течение 18 лет, работая в качестве шеф-повара, а затем провёл пять с половиной лет в Гуантанамо, из-за обвинений в причастности к ал-Каиде. (Впоследствии он был освобождён и очищен от каких-либо обвинений.)

«Мы говорили часами, – говорит Холдбрукс. – Мы могли не спать всю ночь и говорили о книгах, о музыке, о философии, о религии. Я был поражён эрудицией этих людей. Они много чего знали, ездили по миру, говорили на нескольких языках, в то время как я сам едва мог выразить мысли на родном языке».

Наконец, спустя шесть месяцев своего пребывания в Гуантанамо, Холдбрукс был готов. 29 декабря 2003 года в присутствии Эррачиди он произнёс шахаду, на английском и арабском языках: «Свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – Его Пророк». Он перестал пить, отказался от музыки, поскольку счёл, что теперь это тоже было неприемлемо. «Было не просто совершать намаз пять раз в день так, чтобы об этом не узнали мои коллеги, – говорит он. – Я думал, что у задержанных больше свободы, чем у меня: у меня была свобода, которой не было у них, но я был рабом того, чего армия хотела от меня».

Это утверждение звучит неправдоподобным, но Холдбрукс говорит, что он имеет в виду свободу мысли: он был поражён независимостью, которую он видел в заключённых, по сравнению с охранниками. «Несмотря на физические и психологические мучения, которые они терпели, заключённые сохраняли свою веру, человечность и чувство юмора, и это не могло не поразить меня. То, что я увидел в Гуантанамо, изменило мою жизнь навсегда». Летом 2004 года Холдбрукс покидает Гуантанамо, а впоследствии и армию США.

Сейчас, спустя много лет Терри Холдбрукс, которого все звали Ти Джей, а теперь – брат Мустафа Абдулла, носит традиционную мусульманскую одежду, тюбетейку, не пропускает коллективный намаз в мечети штата Аризоны, откуда он родом, и борется за закрытие лагеря в Гуантанамо, выступая на различных конференциях, отвечает на вопросы на интернет-сайтах. У него также есть собственная страничка в Интернете, на которой он делится воспоминаниями о времени, проведённом в лагере.

В своей книге «Предатель?» он пишет: «С помощью Всевышнего Аллаха я обрёл себя и гармонию в душе. Сейчас самое главное для меня – получать как можно больше знаний, ведь теперь я понимаю, насколько однобоко подаются знания в американской системе образования. Я очень хочу читать Куръан в оригинале, мне очень нравится структура и упорядоченность арабского языка. Я также убеждён, что мы, братья и сёстры, должны укреплять отношения с представителями иных конфессий, рассказывать об Исламе, что наверняка поможет решить многие проблемы современности, ведь все беды от нашего незнания».